Восток Ставрополья

Альманах

Л и т е р а т у р н ы й

 Восток   Ставрополья

 

 

Проза

 

Наталья Жуковская, г.Будённовск

Маленькие надежды большой жизни.

 

Вика работала постовой медсестрой в детском отделении. Ей нравилось помогать маленьким пациентам. В кармане она всегда носила конфеты, разные картинки или маленькие игрушки. И тем героям, кто выдерживал болезненные уколы без слез, доставалась награда.

 

Но больше всего ее привлекала палата в конце коридора. Туда редко кто заходил. В отдаленной комнате находились отказники — малыши, которые перед отправлением в Детский дом нуждались во врачебном обследовании. История каждого из них являлась по-своему трагичной.

 

Медперсонал не баловал вниманием несчастных ребят. Как только Вика поступила на работу, ее предупредили — приучать к рукам не стоит. Сделает только хуже. Но сердце девушки замирало при входе в палату номер десять. Дети, обделенные заботой и человеческим общением, сразу реагировали на звук открывающейся двери. Как можно остаться равнодушной, глядя на эти милые мордашки? Как спокойно смотреть в глазки, полные ожидания?

 

Первое время новички плакали, испугавшись одиночества и незнакомой обстановки. Потом постепенно привыкали, с тихой надеждой взирая на редких посетителей. К брошенным положено было заходить несколько раз в день — покормить и поменять подгузники. Но Вика навещала сироток чаще, иногда задерживалась, рискуя получить выговор от начальства.

 

В тихий час, когда в отделении наступала относительная тишина, она отправлялась к своим подопечным. И они ждали ее с нетерпением. Она играла с ними, носила на руках, разговаривала и пела песенки. Своих детей у нее пока не было. Но глядя на светлые наивные лица, она о них мечтала.

 

Сейчас в палате лежали двое маленьких ангелочков. Годовалая Оля поступила недавно. Хорошенькая, голубоглазая, со светлыми кудряшками, она напоминала куколку. Но отличалась капризным характером. Плохо спала, мало ела. Всему виной — неврологический диагноз. Она еще не успела адаптироваться и сидела в углу кроватки, как испуганный зверек. Единственным товарищем для нее являлся старый потрепанный заяц. С ним она почти не расставалась.

 

Полуторагодовалый Миша гостил в больнице второй месяц. У него имелся врожденный порок — на обеих руках отсутствовали по три пальца. Но он приспособился — когда стоял, другими двумя ловко держался за перила кроватки. Миша вел себя спокойно, по пустякам не кричал. Другой его особенностью была лучезарная улыбка, которой он встречал каждого входящего. Его сияющее личико вызывало умиление у взрослых. Миша давно стал любимчиком Вики. Она с удовольствием возилась с ним, покупала ему игрушки и угощала сладостями.

 

В тот день Вика, как обычно, управившись с делами, собиралась зайти в десятую палату. Неожиданно подошла старшая медсестра. А с ней —

 

незнакомая женщина лет тридцати и мужчина. — Это новые усыновители. — представила их начальница. — Покажи им наших брошенных. — Идемте. — с готовностью откликнулась девушка. Из больницы редко забирали детей в семью. Поэтому Вика обрадовалась, что появился шанс для малюток. Гости робко зашли в палату вслед за медсестрой. Дети, как по команде, встрепенулись. — Это Оля и Миша… — и с нежностью глядя на маленьких друзей, Вика добавила: — …хорошие ребята, умнички. Есть небольшие проблемы со здоровьем, но все решаемо. При появлении незнакомцев Оля забилась в любимый угол и смотрела настороженно. Миша, напротив, быстро встал и озарил неподражаемой улыбкой. — Какое чудо! — не удержалась потенциальная мама, погладив мальчика по русой головке. Но едва взгляд упал на его руки, она сразу отпрянула. И повернулась к другому ребенку. Девочка недоверчиво косилась исподлобья, прижимая к себе любимую игрушку. Однако ее поведение не оттолкнуло будущих родителей: — Настоящая красавица. Иди сюда, малышка. Поскольку реакции не последовало, женщина сняла с руки красочный браслет и показала:

 

— Смотри, что у меня есть. Нравится? — После некоторых колебаний, Оля протянула ручку. Ее судьба оказалась предрешена. И, хотя вела она себя, по-прежнему, скованно, усыновители однозначно решили забрать ее домой. Вика искренне порадовалась за ребенка. После ухода гостей она подошла к менее везучему мальчику. Взяла его на руки, прижала к себе и тихо произнесла:

— Ничего, мое солнышко! И твоя мама найдется. Непременно найдется.

 

 

Сергей Осенев, с. Стародубское

К А Т А Р И Н А

Повесть о настоящей Любви

 

 

 

Волнение внезапно овладело им, когда он принялся распечатывать письмо.

Развернув вчетверо сложенный лист бумаги, его глазам предстал коротенький текст, написанный безупречным, почти каллиграфическим почерком.

«Дорогой Сеня, я, наверное, слабая девушка, а может быть, просто эгоистка, но думаю, на моём месте любая бы так поступила. Сам подумай, Сенечка: по какому такому сценарию может пойти наша совместная жизнь, если я буду то и дело замедлять шаг с ковыляющим рядом инвалидом… Да и как можно будет жить на твою пенсию? Губить свою молодость, жизнь, я не хочу… да и знаешь, видимо, любовь прошла… а может, я тебя вовсе и не любила… Я встретила хорошего парня и выхожу за него замуж.

Надеюсь, что ты поймёшь меня и простишь. Света».

Он скомкал письмо, смахивающее на записку, стальными пальцами так сильно, что оно в мгновение ока превратилось в жалкий бумажный ком и, точно гранату, привычным движением руки отчаянно швырнул его в открытое окно.

 

Вот уже полтора месяца как Сенька находился в госпитале.

За это время, внимательно рассматривая потолок, он перелопатил столько мыслей, что их, наверное, с лихвой хватило бы на то, чтобы написать реалистическую трилогию. Вроде и прожил-то на белом свете всего двадцать лет, а сколько событий! Но теперь  —  и он это отчётливо понимал  —  у него начиналась новая жизнь. Без ног. Точнее, без обеих стоп — два обрубка разной длины, замотанные сетчатыми бинтами, не сулили ни малейших перспектив за стенами военного госпиталя, там, в водовороте мирской суеты. Шарахнуло его в Афгане, как говорится, на полную катушку.  Эти  проклятые боевики здорово наловчились минировать родимые косогоры!

Сенька прикрыл глаза рукой и предался воспоминаниям…

 

— Ну-ка, мисс, вашу ручку, — сказал он, пуская в ход свою ослепительную улыбку.

Катарина подала свою миниатюрную белую ручку, которая тут же утонула в его огромной ладони и, спустя мгновение, перепрыгнув через болотистый пятачок, оказалась в его объятиях.

— Попалась, птичка?!

Он крепко прижал её к себе и его горячие губы, игриво скользнув по её шее, заставили её вздрогнуть. Открыв глаза, она зачарованно взглянула в его лицо и, поддаваясь игре, прошептала:

— Боже… Сенька, как же я буду жить без тебя целых два года?

— А я буду тебе писать письма каждый день, моя девочка, — сказал он, ласково отстраняя её от себя.

Он помог ей усесться под раскидистой ивой, прямо возле кромки речной воды, чей лёгкий плеск придавал изумительному майскому дню какую-то особую умиротворённость.

— Будь спокоен, Сенечка, — проговорила она своим красивым грудным голосом, глядя на речную гладь. — Я тебя буду ждать!

До призыва под знамёна советской армии оставалось ровно полгода…

 

Знакомство. Знакомство с Катариной.

Когда же это было? В кои времена судьба столкнула его с этим удивительным созданием? Всё верно: в пятом классе общеобразовательной школы.

Новенькая появилась в классе под перекрёстными взглядами улыбающихся мальчишек. Малявка. Дюймовочка. Кукла. Она и впрямь походила на куклу: большие голубые глаза, длинные ресницы, кукольная причёска… Аккуратная и вежливая. Отличница. И, несмотря на свою миниатюрность, сразу, с места в карьер, выиграла за явным преимуществом лидирующее положение в классе среди девочек. Покончив с имеющимися распрями в стане слабого пола, объединив извечных соперниц в единое целое, она с энтузиазмом взялась и за сильный пол.

А через пару лет кукла превратилась в куколку и… была нарасхват. Обладать правом — тащить её портфель, возвращаясь из школы, — мечтал каждый мальчишка, но делал это только Сенька, который ещё в пятом классе, подарив ей на восьмое марта открытку, на коей были изображены красные розы, окроплённые водой, подписал её прямо-таки по-взрослому: «Катарина, это мой первый подарок. Наша дружба только начинается, и я тебе ещё многое успею подарить…»

Катарина! До сих пор её никто не называл так. Катя. Катюша. Катенька. Но… Катарина?!

Сенька вдруг вспомнил старую песню, которую частенько напевал ей под гитару.  Как она называется? Кто её исполнял? Он помнил лишь слова: «Мы жили по соседству, встречались просто так…» И ведь действительно, жили по соседству, ежели не считать вклинившийся дуэт обветшалых хижин. Да, любовь пришла. И какая! Чистая. Чистая и пламенная. Оказывается, и такое бывает, если любишь по-настоящему, если бережёшь девушку… А как же можно было не любить такую куколку, ибо со временем, обаятельная Катарина, с благодарностью прикрывшая двери школы с золотой медалью, превратилась в прелестнейшее существо, в коем скрывалась нежная, юная душа, полная любви, преданности, поэзии и музыки. Плюс… маленькая, но точёная фигурка. Атласная кожа и красивая грудь. Чарующий голосок.

Фея. Обворожительная, добрая фея…

 

— Если у нас родится сын, я назову его Сенькой. — Светлана загадочно улыбнулась. — В честь тебя, милый…

Сенька, доселе предпочитавший тренировать своё и без того ядреное тело упражнениями с отягощениями, нежели шататься по дискотекам с ватагой подпитых парней, поднёс ко рту наполненную водкой рюмку и, слегка заплетающимся языком произнёс:

— Идёт. А если родится дочь, я назову её Катей…

С видимым напряжением уничтожив спиртное, морщась, потянулся за солёным огурцом. Светлана обвила его шею руками и её алые чувственные губы раскрылись… После затяжного поцелуя она вытряхнула из пачки сигарету и, прикурив, сказала:

— Не надо, глупенький, увековечивать имя какой-то пигалицы. Что ты в ней нашёл? Полторы сотни сантиметров… — Она глубоко затянулась и, стряхнув пепел в блюдце, продолжила: — Сам подумай: ты — обыкновенный шоферюга, а она… она через пять лет, окончив институт… В общем, сам понимаешь… А ещё, — Светлана выдержала эффектную паузу и на её лице заиграла коварная улыбка, — любая студенточка, даже чистенькая, не будет ждать, забившись в угол общаги, целую сотню недель, ожидая принца из липовой сказки, когда вокруг столько симпатичных парней…

Она наполнила рюмки и, подняв свою, торжественно объявила:

— А теперь, сладенький мой, тебе вообще дёргаться не стоит… когда ты вернёшься из армии, нашему ребёнку будет почти полтора года…

«Красивая и смелая дорогу перешла…»

Точно! Правильно пела незабвенная Анна Герман. И красивая. И смелая. И опытная…

Стерва, короче. И откуда она только взялась? Откуда прикатила со своим папочкой-военным, завершившим свою карьеру? Дочь полковника. Единственная, избалованная дочь. Мэри, как её в шутку величала вся деревня, восхищаясь её красотой и непосредственностью. Высокая, стройная, с полной упругой грудью, талией никак не толще бутылочной шейки и умопомрачительной зазывающей улыбкой. Когда она шла, непринуждённо покачивая бедрами, её изящные каблучки, словно выстукивали вызов окружающим, заставляя их провожать её восхищёнными взглядами…

 

Полгода.

За это славное времечко она умудрилась переспать с дюжиной отборных парней… пнув, однако, каждого из них под зад, она принялась атаковать молодые мужские сердца из соседних деревень. Разноцветные авто. Пикники. Дни рождения… Ей претила скучная жизнь. Адюльтер? Налево и направо! Она околдовывала легко, изящно и играючи. Точно осенние листья после нежданного морозца, сыпались страстные признания в любви, но замуж любвеобильная Мэри не торопилась.

Сеньку она заприметила на исходе лета. Он вошёл с Катариной в фойе сельского ДК — и тут же оказался в фокусе пристального внимания Мэри. Она бесцеремонно толкнула в бок восседавшую рядом подругу, и на придыхании пропела:

— Боже мой, с ума сойти… Да это настоящий Рэмбо! Молодые годы. Что за мальчик?

Широкие плечи. Мощный торс. Выпуклая грудь. Вишнёвая маечка-декольте, подчёркивающая его культуру тела, ладно скроенные джинсы… Всё говорило о том, что этот высокий статный юноша с правильными чертами лица, чёрными вьющимися волосами и белозубой улыбкой явно не в ладах с разгульным образом жизни. Сталлоне. Красавчик. И дружит с этой колибри? Что? Ещё со школьной скамьи?! Тьфу!

Завладев минимальной информацией о нём, Светлана, вздохнув, сказала:

— Клянусь! Этот тандем распадётся, а цветочек, который мне так понравился, будет моим!

Дополнительная информация, полученная из штаба пронырливых девиц, ошарашила её и добавила уверенности в успехе предприятия. Девственник! Такой мужичара, писаный красавец и… платоническая любовь! Что ж, когда он переспит с ней, подумала, затаённо улыбнувшись Мэри, он забудет свою пигалицу…

Тактика двадцатидвухлетней красотки, не знавшей поражений, сработала безукоризненно.

Стоило Катарине покинуть село, начав обучение в институте, как у Мэри сломался магнитофон. Открыв крышку допотопного аппарата, она с мясом вырвала несколько тоненьких проводков и, предварительно всё обмозговав относительно гонорара, отправилась, облачившись в коротенькое, поднебесного цвета платьице, к мастеру. Разведгруппа знала всё: Сенька прекрасно разбирался в электронике, а уж починить телевизор или магнитофон…

…Штанга, гантели, блочные устройства… Эти атлетические аксессуары недурно справляются с решением задачи гармонического развития мышечных групп, но малоэффективны в подавлении физического влечения восемнадцатилетнего юноши… Родители Катарины, воспитавшие свою дочь в пуританском духе, были против их свадьбы, ибо считали, что оная должна иметь место только после возвращения Сеньки из армии, а посему Катарине, мечтавшей о полноценной любви, приходилось держать как себя, так и своего возлюбленного всего лишь на коротком поводке поцелуя…

Гонорар. Вознаграждение за труд.

От такого вознаграждения, которая устроила миловидная красавица, пользуясь отсутствием своего батюшки, не смог бы, наверное, отказаться и человек, попавший в сети агонии. Прекрасно сервированный стол, крепкий коньяк «за знакомство», тихая ненавязчивая музыка и… умопомрачительные прелести очаровательной хозяйки, её раскованность и всепоглощающая страсть… КАК можно было не поддаться искушению, когда каждая клеточка его тренированного тела стонала… просила физической близости?!

Светлана отбросила всё и вся: сомнительные дружки, разномастные авто, пикники — всё ушло в небытие.

Она поняла вдруг, что впервые в жизни влюбилась.

 

Катарина вспомнила иронические слова святого Августина, обращённые к Богу: «Ты посоветовал избрать дорогу лучшую, чем та, которой ты позволил идти…»

Получив известие от верных подруг о любовных приключениях своего суженого (Мэри приложила героические усилия для успешной рекламы), Катарина вот уже битый час бесцельно бродила по ещё незнакомым улочкам большого города, не замечая вокруг себя ничего…

Туман. Сплошной туман.

В одно мгновение, казалось, мир потускнел, перевернулся и сошёл с ума. Её глаза были полны слёз, и, вспоминая Сеньку, его голос, объятия и поцелуи, тут же… ругая его, она чуть не угодила под колёса машины. Обруганная злым водителем, она поймала себя на мысли, что следовало бы сделать шаг вперёд, под колёса этой спасительной «Волги», нежели пятиться назад, вовсе не испытывая страха. Инстинкт. Всего лишь инстинкт…

Наконец она сообразила, что нужно делать. Нужно бежать от всей этой людской суеты, от всех этих самодовольных, улыбающихся прохожих, которым, очевидно, повезло больше в жизни… от этих влюблённых парочек, на счастливые лица коих она не могла теперь спокойно смотреть… Бежать от всего живого!..

Она села в автобус и, добравшись до конечной, тупиковой остановки, побрела куда глаза глядят. Подальше. В загородное пространство. Лишь бы остаться наедине с собой. Приглушённый шум городского транспорта напомнил ей вдруг, что черта этого безжалостного города давно осталась позади. Она упала в утратившую свежесть траву и разрыдалась.

«Ну почему… почему всё так несправедливо?! Почему Бог преспокойно взирает с небес на творящиеся вокруг подлости? Почему?! Почему? Почему?»

Ей не хотелось возвращаться в город. Ей хотелось сгинуть, провалиться в недра земли. Глубоко-глубоко…

Жизнь для неё потеряла всякий смысл.

Сеньку снедали тяжёлые мысли.

Как он мог… как он мог изменить ей? Той, которую любил больше всего на свете? Как… каким образом эта колдунья, которую он полюбил какой-то странной любовью, приворожила его, устроила ему западню? Два письма с жалкими объяснениями остались без ответа. Она его не простила.

«Рок судьбы. Порыв. Необъяснимое состояние. Всё как будто было не со мной…» Было ли? Ведь он продолжал встречаться с Мэри. Не простила.  Его несравненная, милая куколка. И не простит никогда! Об этом она ему не раз твердила, что простить можно всё, кроме измены. К тому же… его новая пассия, ненасытная Мэри, беременна… Отступать некуда.

Пригласить Катарину на проводы? Верх цинизма! Полнейший абсурд. Нет, и ещё раз нет.

И он не пригласил.

Время лечит.

Излечило оно и Катарину. Почти излечило. Ибо рецидивы душевного нокдауна время от времени давали о себе знать, щемили душу очаровашки, не сломленной и не озлобленной после предательского плевка в лицо. Она прошла через горнило мучительных испытаний, пролила реки слёз, но выдюжила, почувствовав в один прекрасный момент, как жизнь, которую она, кажется, совсем недавно ни в грош не ставила, снова пульсирует в ней мажорными аккордами, оставляя надежду на простое человеческое счастье.

 

Вереница дней…

Вот уже полтора года прошло с тех пор, как она рассталась с Сенькой. Она почему-то считала дни… может оттого, что он часто снился ей по ночам? Сон был один и тот же: Сенька в тёмной пещере, она закрыта громадиной, глыбой, которую не сдвинуть никому! Он зовёт её, Катарину, свою любимую девочку, ибо только одна она может ему помочь… Что бы это значило? Что с ним происходит там, в далёком Афганистане?

Она тревожилась за него, тревожилась и молила Господа, призывая его оберегать Сеньку…

 

— Да шалава она, сынок, шалава… — презрительно бросила в сердцах седоволосая полнеющая женщина средних лет.

Это была мать Сеньки. Она уже во второй раз приехала к нему в Ташкент, в котором дислоцировался военный госпиталь.

— Стоило тебе уйти в армию, как она закружилась на дискотеке. Каталась в машинах с разными кобелями, сама видела… — Она смолкла и её глаза увлажнились. — Беременная… выкидыш… Как бы не так! Она тебя обманула или… или сделала аборт!

Письма от Мэри. Они приходили в Афган, но были так редки! И почти в каждом одно и то же: «Я стала затворницей, монашенкой… жду тебя, милый…» А однажды пришло грустное письмо, в котором она сообщила, что случился выкидыш.

Сенька закурил и, глубоко затянувшись, задумчиво произнёс:

— Катарина… Мам, давно ли ты видела Катарину?

Она долго смотрела на него, не произнося и слова. Наконец ответила вопросом на вопрос:

— Ты её по-прежнему любишь, сынок?

— Нет, мама, — сказал он, глядя в пространство. — Я люблю её гораздо сильнее, чем прежде, только вот…

За полтора года войны не было ни единого дня, чтобы Сенька не вспомнил Катарину — её глаза, её голос, её улыбку… Он понял всё. Да, он совершил ошибку. Глупую ошибку, врюхавшись в ловушку какой-то уличной девки. Он хулил и проклинал себя за слабость, за то необъяснимое помутнение… за невероятный порыв, приведший к потере любви и потери его несравненной, милой феи. И он твёрдо решил завоевать её вновь. Вернуть любой ценой!

«Ежели останусь жив, вернусь домой и — прямиком к Катарине. Не может быть, чтобы улетучились все чувства! Я упаду к её ногам и буду просить прощения. Я скажу ей правду, истину… ведь я любил её всегда. Всегда! Любил больше жизни!..»

Однако теперь, после того, что с ним случилось в Афгане, сидя в кресле-коляске, он понял, что теперь он никому не нужен, никому… кроме родной матери. Слишком большую обиду нанёс он Катарине, чтобы она простила беспомощного инвалида… Но и сдаваться на милость судьбы он не собирался.

«Нет, моя жизнь не превратится в кучу дерьма. Несмотря ни на что! Нет безвыходных ситуаций, кроме смерти… и я не буду обузой, не буду выглядывать почтальона, в ожидании жалкой подачки от родного государства. Я буду жить как все — полноценной жизнью…»

 

Молодой усатый лейтенант, аккуратно проверив её документы, спросил:

— А вы кто ему будете?

Катарина слегка замялась. Потом выпалила:

— Невеста!

Лейтенант, потупив взгляд, молча принялся изучать своё орудие труда, вращая чёрную шариковую ручку. Затем, точно очнувшись, ободряющим тоном сказал:

— О-о, это уважительная причина визита…

Он начал было искать Сеньку в книге записи госпитализированных, но в этот момент перед ними внезапно выросла худенькая хрупкая девушка в белом халате. Лейтенант обратился к ней:

— Слушай, Гуля, проводи-ка эту барышню к товарищу Анисимову. Сейчас, погоди, посмотрю в какой он палате.

— Да он в холле, я только что оттуда. Пойдёмте.

Возле открытого окна в кресле-коляске с забинтованными ногами сидел парень. Сердце Катарины, казалось, вот-вот выскочит из груди. И это он, её любимый Сенька?! Как же он похудел, осунулся! Сенька повернул голову и пристально посмотрел на Катарину. Им овладело чувство полной нереальности происходящего. Мир грёз… или постоянные думки довели его до галлюцинаций?

Катарина медленно приблизилась к нему и предприняла попытку улыбнуться.

— Сенька!

— Катарина… Что тебя привело сюда, в такую даль?

Она не сразу ответила. «Я боюсь… более всего я боюсь, что он не поймёт меня, не поверит…» Вслух она сказала:

— А ты разве не догадываешься, Сеня?

«Бог мой… как же она хороша! Она стала ещё прекраснее…»

— Видишь, — насмешливо произнёс он, — я не могу тебя теперь обслужить. Возьми стул, присядь.

Она подтащила громоздкий стул и села рядом с ним.

— Я тут кое-что тебе привезла: яблоки, мандарины, твои любимые пирожки с капустой… Помнишь, как…

— Зачем ты приехала, Катарина? — строго спросил он.

Вопрос, казалось, застал её врасплох. Она растерянно захлопала своими длинными ресницами. «Что сказать ему? Как начать? Поверит ли он? А может… может, он меня уже давно разлюбил?»

— Я… я приехала… я приехала ни для того, Сенечка, — её голос звучал довольно решительно, — чтобы угодить под сплошной огонь твоего негодования. Я приехала потому, что не смогла забыть тебя… Я пыталась тебя забыть, но мне это не удалось. Я приехала потому, — её глаза наполнились слезами, — чтобы сказать, что я тебя всё еще люблю… люблю по-прежнему… Два года я ни на кого не обращала внимания, я берегла себя для тебя…

Он не мог отвести от неё глаз. Что это? Видения прошлого? Сон?

— Ты… ты понимаешь, — наконец произнёс он, задыхаясь от внезапно нахлынувшего волнения, — ты понимаешь, что ты говоришь? Ты понимаешь, в какое ярмо ты впрягаешься? — Он вспомнил слова Мэри. — Тебе придётся всю жизнь замедлять шаг с ковыляющим рядом инвалидом… Тебе, наверное, меня жаль, но жалость твоя мне не нужна, я…

— Я хочу быть рядом с тобой, всю жизнь, — твёрдо сказала она. — И жалость тут ни причём. Я не смогу без тебя жить, Сенька, слышишь? — Плача, она извлекла из сумочки какую-то открытку и спросила: — Узнаёшь?

Розы. Красные розы. Открытка, которую он дарил ей ещё в пятом классе. И текст: «Катарина, это мой первый подарок. Наша дружба только начинается, и я тебе ещё многое успею подарить…»

— Кому предназначались эти строки? Кому? Я хочу, чтобы ты дарил мне подарки — самые скромные полевые цветы. В супружестве.

Сенька дрогнул.

Он вдруг понял, что это не сон, не галлюцинации и не игра слов. Счастье! Оно вернулось! Вернулось…как в сказке.

— Девочка моя… любимая, — шептал он, целуя её руки. — После того, как мы расстались, не было ни одного дня, чтобы…

—  … ты не думал обо мне, верно? — мягко произнесла она, улыбаясь сквозь слёзы…

 

Фарт, кажется, явно гнушался Мэри.

Или боги вмешались. Объявив мат в два хода инвалиду, она вышла замуж и, продолжая успешно сотрудничать с разношерстными  представителями противоположного пола, спустя год, также успешно развелась. Её мужа настолько озадачил (помимо всего прочего) вердикт гинеколога по поводу боеспособности супруги, начавшей свою половую эпопею на заре отрочества, что он решил не портить собственную жизнь. «Она не может родить… Яловая! Допрыгалась».

Через некоторое время Мэри покинула село в поисках затянувшегося счастья…

 

Сенька трудился с утра до вечера.

Дабы сил хватало на всё, он снова обратился к атлетизму: жим штанги лёжа, проработка тяжёлыми гантелями мышц плечевого пояса, рук, спины… Нагружал он и ноги, придумав упражнения с резиной и блочными устройствами.  Он продолжал упорно штудировать соответствующую литературу и в скором времени открыл на дому мастерскую. Телевизоры. Магнитофоны. Холодильники. Всё оживало в его руках. Появилась копейка, давшая возможность обзавестись довольно обширным хозяйством и… сделать хорошие протезы.

Катарина не чаяла в нём души. Откуда… откуда столько энергии? Поразительная жизнедеятельность! Однажды он открыл ей секрет: «Долг платежом красен. А я в долгу у любимой…»

— Ну-ка, миледи, вашу ручку, — сказал он, пуская в ход ослепительную улыбку.

Катарина подала свою елейную ручку и, спустя мгновение, преодолев всё тот же извечный болотистый пятачок, оказалась в его объятиях. Он нежно прижал её к себе и его горячие губы скользнули по её шее. Он заботливо помог ей усесться  под их старой подружкой — раздавшейся ивой, — прямо возле кромки речной воды, чей лёгкий плеск придавал великолепному летнему дню особую торжественность. Катарина прижалась к нему и, зачарованно взглянув в его глаза, прошептала:

— Даже не верится, что мы сегодня отмечаем восьмилетие супружеской жизни.

Сенька почему-то подумал о сыновьях-близнецах, завзятых рыбаках, которые неподалёку удили плотву. Он крепко поцеловал Катарину и сказал:

— Я люблю тебя, моя фея. — Он вытащил из нагрудного кармана миниатюрный  золотой кулончик и, улыбнувшись, игриво произнёс: — Наша дружба только начинается, и я тебе, Катарина, ещё многое успею подарить…

Звонкий смех Катарины, казалось, оставил не у дел взгромоздившегося на ветку ивы, соловья…

 

 

Татьяна Самарина, с. Левокумское

Сказка

Ягут

 

 

Это было очень давно. Рядом с величественным лесом расположилось графство  злой и коварной Милодары. Она не всегда была злой. Графиня потеряла мужа из-за предательства друзей, после чего перестала доверять людям. Единственный, кого она действительно любила, это был её сын Святозар. Для своего озорного малыша Милодара наняла самую лучшую гувернантку в округе. Будущий граф должен вырасти грамотным и всесторонне развитым. Семья гувернантки жила в гостевом домике. Муж её следил за садом, ухаживал за цветами. Старшие дочки готовили еду и убирали в доме.

Младшая дочка Ягут обучалась всему вместе со Святозаром. И ему веселей, и учителю проще.

Время шло.  Святозар вырос в благородного, мужественного и, к тому же, очень доброго юношу. Ягут полюбила его, но тщательно скрывала свои чувства, потому что понимала, что сын графа не может любить дочь прислуги. Да, она была дочерью прислуги, но отличалась удивительной красотой. У девушки были пушистые-пушистые ресницы и бездонные зеленые глаза. И если кто-то в них заглядывал, не мог оторвать взгляда. Ягут светилась добротой и нежностью! И ученицей она была способной, легко усваивала все знания.

Однажды на занятиях танцами Ягут подвернула ногу. Святозар взял ее на руки, чтобы донести до врача, и заглянул в её бездонные глаза. Он утонул в них, ему хотелось смотреть в них ещё и ещё, и поймал себя на мысли, что влюблен в красавицу. Их чувства стали взаимными, но никак не могли они признаться злой графине, что не могут больше жить друг без друга.Знали, что не одобрит мама выбор сына!

Графиня, понимая, что ее сын  стал взрослым и ему нужно уже искать невесту, объявила бал, куда пригласила самых благородных девиц округи. Святозар принял решение на этом балу признаться маме, что любит Ягут и не представляет себе жизни без неё.

Девушка сама себе сшила платье нежно-голубого цвета. На балу она была действительно самой красивой! Когда Святозар и Ягут подошли к графине и объявили ей, что хотят пожениться, она сильно разозлилась, но сделала вид, что все в порядке. При первой же возможности, как можно скорее, Милодара побежала к колдунье. Ну не могла она представить своего сына рядом с прислугой!

Колдунья, выслушав ее, наложила заклятье:

— Если Ягут зайдёт в лес, то уже никогда не сможет найти дорогу назад. А Святозар никогда не сможет зайти в лес!

Милодара пригласила невесту своего сына.

-Ягут, дорогая! Сходи в лес, набери грибов. Захотелось мне супчика грибного.

Девушка была послушной и поторопилась выполнить поручение. Набрав полную корзину грибов, пошла домой, но чем больше она пыталась добраться до выхода, тем гуще становился лес. Понимая, что идет не в ту сторону, поворачивала и искала выход, но опять попадала не туда. День ходила, два, неделю, месяц… Порвала всю одежду, изранила руки и ноги. Бедная Ягут! Она так громко рыдала, что пожалел её Леший и подарил ей домик на курьих ножках, чтобы могла она искать выход и не ранить свои ноги.

Со временем Ягут смирилась. Её сердце было настолько добрым и мягким, что она не могла пройти мимо поломанной веточки, раненого зверька, помогала даже диким и страшным зверям. Весь лес её любил и защищал.

А что в это время происходило в графстве? Святозар не мог смириться с разлукой, он долго ходил вокруг леса, но не мог никак войти в него. И однажды просто застыл и превратился в камень. Поняла графиня, что натворила что-то очень страшное! Но как это исправить?

Она поспешила к колдунье, но та разочаровывала её. Это заклятие очень сильное и снять его невозможно. Колдунья наложила новое заклятие:

— Если Ягут дотронется до этого камня, то время вернётся в тот момент на балу, когда Святозар объявляет маме о своём выборе, до свершения предыдущего заклятья!

Но как же она дотронется до этого камня, если не может выйти из леса? Милодара подняла всех жителей своего графства на посадку деревьев вокруг камня.

Лес разрастался  долго. Очень много времени прошло. Ягут стала старой, её стали звать Бабой Ягой. Она старалась казаться страшной и злой, когда встречала людей.  На самом деле она была очень доброй.

Прибегает как-то к ней медведица:

— Помоги Яга, помоги скорей! Мой сыночек упал в яму, без твоей помощи мне не достать его.

Ягут не задумываясь поспешила спасти маленького медвежонка. Задача оказалась очень трудной, так как яма была  глубокой. Они сбросили бревно, старушка спустилась в яму. Медвежонок был тяжеленьким, но она справилась, вытащила его.

Устала Ягут! Смотрит — камень. Решила она на него присесть, чтобы отдохнуть. И только она дотронулась до этого камня, все вокруг засверкало. Опустился густой-густой туман. Обхватила она этот камень руками, чтобы не было так страшно. А когда туман исчез, увидела, что на самом деле обнимала не камень, а своего любимого Святозара. Он молодой и красивый, такой же как много лет назад, когда они расстались. Расстроилась она. Она же теперь старуха. Но когда она опустила глаза вниз, то увидела, что она стоит в голубом платье, что она стройная, молодая, как будто и не было тех долгих лет, что она провела в лесу. Огляделась вокруг — она на балу. Чудо! Не могла же она просто увидеть страшный сон!

Подошли Ягут и Святозар к графине и объявили, что не могут жить друг без друга и хотят пожениться. Очень переживал Святозар, как отреагирует его мама, но графиня дала согласие, обняла и благословила их. Удивлен был сын! Он не знал, что есть история, о которой помнили  только графиня и Ягут.

Все графство неделю гуляло на пышной свадьбе. В истории графства не было невесты красивее! Она была не только красивой, но и очень мудрой. Поэтому, когда Святозар стал править графством, он всегда обращался к ней за советом. Во время его правления все жители графства были счастливы!

А Милодара стала  самой лучшей и доброй бабушкой.

После этого в лесу больше никто не встречал Бабу Ягу.

 

Ёлкина Алла, г. Будённовск.

Загадочный мальчик.

Фэнтези

 

Барон Мюнхгаузен был в возрасте тридцати лет. И решил он, что ему пора жениться. Ему давно нравилась девушка-продавец из цветочного магазина, который находился напротив его дома. Девушка, действительно, была прекрасна. Большие голубые глаза, и алые, как лепестки розы, губы. Всегда в строгом платье, но обязательно с ярким, лёгким шарфиком на плечах. Барон решил рассказать девушке о своих чувствах . Как только из магазина ушёл последний покупатель, он вошёл к девушке и стал рассказывать, как она прекрасна и как давно он её любит и хочет, чтобы она вышла за него замуж.

 

Девушка обвела его строгим взглядом и сказала : “ Когда подрастёте сантиметров на двадцать и у вас уменьшится нос , тогда приходите, я вас выслушаю.” Барон, грустный, вышел из магазина и понял, что ему не подрасти и не избавиться от длинного носа, а значит, он никогда не женится на этой чудесной девушке. И тут барон вспомнил…

 

Через неделю барон появился в магазине цветов перед девушкой, высокий , статный и с красивым лицом. Девушка ахнула от удивления : “ Ну и красавчик же вы! Как вам это удалось ?”. И барон стал рассказывать:»Я очень опечалился твоим отказом, а потом вспомнил, что у меня есть друг – инопланетянин Гарик. И подумал, может, он сумеет  мне помочь. Я позвонил инопланетянину и попросил пригласить к телефону моего друга. Гарик выслушал меня, понял мою проблему и сказал: “ Я сейчас на космическом корабле, мы в полёте, я тебе на землю спущу лазерный луч, и ты по нему поднимешься ко мне на корабль».

Я по лучу поднялся к моему другу. Он провёл меня в стеклянную комнату, где я моментально уснул на пуховом диване. Гарик разбудил меня и сказал: «Сейчас будем подлетать к Млечному пути, ты должен выйти из корабля и окунуться в белое молочное облако Млечного пути». Когда я увидел огромные пенистые молочные облака, я вышел из корабля и окунулся в молочную пенистую массу. И понял, что я на седьмом небе от радости, которая заполнила всего меня. Затем я снова оказался на корабле. Гарик с широкой, загадочной улыбкой подвел меня к зеркальной стене. В зеркальном отражении я увидел стройного высокого мужчину с красивым лицом. Это был я. Утром, идя по стеклянному коридору в столовую на завтрак, из одной из зеркальных дверей вышел мальчик, лет шести — семи и, увидев меня, кинулся ко мне навстречу с криком : » Папа, папа я знал, что ты меня найдешь. Я хочу домой, на Землю, но меня не пускают». Тут я заметил, что мальчик обмотан тонкими проводками с  маленькими разноцветными лампочками. Видимо, внешне я был очень похож на его отца.

— А ты помнишь, как я тебя звал на Земле?

— Помню, ты меня называл Генри. А инопланетяне зовут меня Пинчо.

 

Он стал упрашивать меня сбежать с корабля на Землю. Генри смотрел на меня вопросительно и в тоже время с любовью, надеждой и доверием в глазах, что я не стал говорить, что не я его отец, а обнял и принял за сына. Я, конечно, согласился спасти мальчика и разработал план побега. Как только корабль будет пролетать близко к Земле, мы незаметно выйдем в открытый космос и спрыгнем на Землю. Мы так и сделали и удачно приземлились. И вот я здесь, перед тобой.

 

— А где же мальчик Генри? — спросила девушка.

— Он ждет нас в нашем доме. И если ты теперь согласна выйти за меня замуж, то мы будем жить одной семьёй в моём большом красивом доме.

— Я согласна,- сказала девушка , чуть смущаясь,- идемте скорее знакомиться с загадочным мальчиком.

Барон был рад и, взяв девушку за руку, он с нею быстрым шагом направились к дому, где их ждало семейное счастье.

 

 

Наталья Очкова, с. Архангельское

Чудеса случаются!

 

Ночью он не смог сомкнуть глаз, все-таки выход на работу после такого длительного отпуска протяженностью в 364 дня – дело очень волнительное. Он то и дело вскакивал с кровати и подходил к почтовому ящику, чтобы проверить, пришли ли долгожданные письма. Подойдя к почтовому ящику в очередной раз, он обнаружил его пустым, и, склонив голову, отправился снова к кровати. Он закрыл глаза всего на несколько минут, но за это время успел увидеть во сне, что уже наступило утро и ящик ломится от писем. Вскочив с кровати, Дедушка Мороз выбежал на улицу и опять столкнулся с пустым ящиком. «Должно быть, неполадки с почтой, — подумал он. — Должно быть, запаздывают почтовые Совы. Но как же быть? Как узнать, куда отправиться в этом году?» Он явно был в растерянности.

Комета, важенка Деда Мороза, ответила: «Дедушка, в прошлом году по количеству отправленных писем после Америки была Россия. Может, отправимся туда?»

— Мммдааа, давно я не был на своей вотчине, Комета. Хорошо! В этом году полетим в Россию! – скомандовал Дед Мороз. — Свою резиденцию, наш дорогой Норт-Поул, поручаю эльфам.

Дед Мороз свистнул и в ту же секунду к нему подлетели олени. Сев в сани, рождественский экипаж поднялся в небо, украшенное зеленовато-белыми, а также розовыми лучами, омывающими зенит. Олени летели, словно стрелы, с гордо откинутой головой, а звезды ярко сверкали под их копытами, и создавалось ощущение, что они скачут с одной звезды на другую, продвигаясь все дальше и дальше…

Наконец Дедушка Мороз потянул за упряжку и крикнул: «Прилетели!» Экипаж высадился в Великом Устюге, который совсем не был похож на другие резиденции. К примеру, главным атрибутом Рождества в Норт-Поуле являются «сладкие красно-белые тросточки», их увидишь повсюду. В Великом Устюге таких нет. Здесь на каждом шагу — светодиодные фигуры. Дедушка до сих пор с трудом произносит это слово — «све-то-ди-од-ные», но решил их установить, чтобы идти в моду со временем и удивлять детей.

Наступило утро, и Дедушка Мороз принарядился в красный бархатный костюм, поправил бороду, взял мешок и отправился в торговый центр, как это принято в США. Он хотел исполнить как можно больше желаний, пообщаться с детьми, подержав их у себя на коленях, подарить подарки и, самое главное, — на всю жизнь оставить в их сердцах веру в чудо.

Зайдя в торговый центр, он занял место в бархатном зеленом кресле возле праздничной елки, положив свой мешок около ног, и стал смотреть по сторонам.

Вокруг творился новогодний бум: взрослые в спешке скупали подарки, выбирали украшения для дома. Дети не отходили от игровых автоматов, забрасывая Гринча подарочными коробками, спасая Санту и сам праздник. Дед Мороз долго сидел в кресле и порядком устал, но вдруг он увидел мчащуюся к нему маленькую девочку, которая словно хотела прыгнуть на его колени. Дед Мороз воодушевился и вытянул руки, чтобы встретить ее добрыми объятиями. Как только девочка приблизилась, она бросилась ему в ноги и попыталась засунуть руку под кресло, чтобы достать выигранный в автомате шарик, который туда укатился. Как только она его достала, она поднялась и рванула к автоматам. Дед Мороз хотел было узнать, не хочет ли она попросить что-нибудь у него, но ее след уже давно простыл. В этой суете Дед Мороз, который, казалось бы, должен был стать центральной фигурой, остался незамеченной тенью.

Вскоре возле Деда Мороза остановился мальчик лет семи, который с интересом стал разглядывать его.

— Пап, смотри! Здесь еще один! Этот совсем как ненастоящий!

— Кто ненастоящий?! Я?!

— Ну не я же! – приблизившись к Деду Морозу, сказал мальчик, потянув его за бороду, намереваясь стянуть ее и продемонстрировать отцу, что Деда Мороза не существует. — Вот хитрый дедуля, хорошо приклеил ее!

Отец, оттаскивая мальчика, извинился перед Дедом Морозом. Дед Мороз схватил мешок и кинулся на улицу. Перед входом в торговый центр он увидел, как некто, прикинувшись им, в таком же бархатном одеянии и белых валенках, предлагал сделать совместную фотографию за 200 рублей. Дед Мороз в недоумении подошел к мужчине, чтобы поинтересоваться, зачем он это делает… Мужчина же прогнал его и пригрозил, что в следующий раз побьет его, если тот будет шататься под ногами и создавать конкуренцию.

Дед Мороз в отчаянии побрел по незнакомой улице. Свернув за угол какого-то здания, он свистнул, и перед ним появился рождественский экипаж с оленями.

— Эх, Купидон, Комета, Молния, это самый худший год в моей жизни! Поверить не могу, что они забыли обо мне! Дети не обращают на меня никакого внимания, а по улице слоняется какой-то переодетый в меня мужчина и берет деньги за то, чтобы люди с ним сфотографировались.

— Мммдааа, Дедушка… Ситуация не из легких. Что же нам делать?

— Если бы я знал…

Вдруг из сугроба возникла фигура. Сердце Дедушки сжалось, а олени начали гарцевать. Из сугроба поднялся еще один Дед Мороз. Его костюм был весь в снегу, а в руках он держал бутылку, на которой было написано «Российское шампанское». Сорвав съехавшую набок бороду, он выбросил ее в снег и произнес: «Выпил лишнего, согласен. Ты знаешь, дедуль, брось ты все это! Мы уже не в моде. Прошло то время, когда нас звали к себе домой, на утренники. В этом году я больше отдал за костюм, чем заработал. Вот и не сдержался!»

Дедушка Мороз вздохнул с облегчением, поскольку побоялся, что это -тот самый, переодетый, который обещал его побить при следующей встрече. «Так, стоп! Это что получается? Ты – еще один переодетый я?!», — вскрикнул Дедушка.

— ХО-ХО-ХО!

— Даже смеешься, как я! Неудивительно, что никто меня больше не замечает!

— Да ты, по-моему, сам перебрал, дедуль!

Неожиданно из-за угла показался Дед Мороз с фотоаппаратом, тот самый, который угрожал Дедушке.

— Вот ведь неудача! Что за год! Им только телефоны да смартофоны подавай! – бубнил он себе под нос. – А фото с Дедушкой их не интересует. Ну что, коллега, прости. Вижу, и у тебя дела плохи, — тяжело вздохнув, произнес он и приободряюще похлопал по плечу Дедушку.

Дедушка Мороз поник. «Ну что произошло, меня ведь не было всего лишь год?! Почему все так изменилось?!» — едва сдерживая слёзы, вымолвил Дедушка.

Переодетые Дедушки тихо покрутили пальцем у виска.

— Если уж и на тебя внимания не обращают с твоим оленьим экипажем, то пиши пропало! – вздохнул тот самый, из сугроба.

Купидон оживился и сказал: «Мы хотя бы настоящий экипаж, и наш Дедушка настоящий!»

Переодетые Дедушки застыли, разинув рты. Двоим не могло показаться, подумали они.

Молния добавила: «Да, вам не показалось, мы настоящие».

— Не может быть! – Второй Дедушка приспустил бороду.

Дедушка Мороз подошел к ним и заглянул в их глаза.

— Не может быть?! А кто же тебе, Сашка, послал снег на Новый год, когда тебе было 8 лет, когда ты так просил? — обратился Дедушка Мороз к тому, что был с фотоаппаратом. — Не может быть?! А кто тебе, Славка, помог выиграть чемпионат по хоккею, чтобы получить те самые желанные коньки? — возмутился Дедушка.

Переодетым Дедушкам стало грустно. Они осознали, что сами давно перестали верить в чудо и пытались заработать на том, во что сами не верили.

— Дедушка Мороз, но ты ведь можешь все исправить!

— Если бы я мог, я бы это сделал. Мне, увы, неподвластно воплощать свои собственные мечты в жизнь.

— Тогда воплоти наши!

Дедушка Мороз повернулся и тихо улыбнулся.

— Чего же вы хотите?

— Мы хотим, чтобы люди снова поверили в чудо.

В ту самую секунду Дедушка Мороз снова оказался в торговом центре, сидя в том самом зеленом кресле, а возле него стоял мешок с подарками. Едва дети увидели Дедушку Мороза, они пустились к нему. Каждый мечтал посидеть на коленях у Дедушки Мороза и сделать фото на память. Дедушка Мороз оглянулся по сторонам и увидел пустующие игровые автоматы. В образовавшейся вокруг толпе он заметил двух взрослых мужчин, это были Сашка и Славик. Они, как и дети, стояли, дожидаясь своей очереди, чтобы загадать желание и сказать «спасибо» за рождественское чудо

 

Стихи

 

Владимир Барсегян, г.Будённовск

Песни

***

Там, где мама сейчас живёт,

На других берегах зари,

Так же утром рассвет встаёт,

И в тумане звезда горит.

Мама смотрит из окна небес,

И дрожит на стекле рука,

И скользят по наклонной вниз

Облака.

 

А там, в далёких её мирах

Нет ни зависти, ни простуд,

И, взлетев на семи ветрах,

Время замерло на лету,

Поспевает антоновка,

Поезда за окном стучат,

И не время ещё пока

Нас встречать.

 

Травы ветром колышутся,

И вселенные светятся.

Мы однажды услышимся

В той заоблачной вечности,

Но пока надо мной кружит

Стая белая-белая.

Знать, до этого жить и жить,

Расстояний не ведая.

 

И пока над аллеями

Гром весенний нас радует,

Мы рисуем апрелями

Разноцветные радуги.

И течёт за окном река,

И горит на столе свеча,

Знать, не время ещё пока

Нас встречать.

 

Там, где мама сейчас живёт,

На других берегах зари,

Так же утром рассвет встаёт,

И в тумане звезда горит,

И покуда звенит гроза,

И аллеи шумят листвой,

Ты всё смотришь в мои глаза,

Я всё слушаю голос твой.

***

Мой свет, свой след не оборви

За шаг, за миг до поворота.

Пусть не хватало мне чего-то,

Но только не твоей любви,

Что как волшебная игла

Прорехи вечные латала,

Пусть мне чего-то не хватало,

Но только не её тепла.

Она над крышами горит.

В ней шум дождя и шорох крыльев,

И губы те, что не забыли

Прикосновенья губ моих.

И  нет, пожалуй, ничего,

Чтоб заменить её настолько,

Чтоб мне всего хватало… Только

Мне мало этого всего.

***

Я иду по перекрёсткам

Жизни и судьбы,

И отсчитывают вёрсты

Встречные столбы.

 

И гудят шальные ветры

Бронзовой струной,

И года как километры

Тают за спиной.

 

Дом построен, сад посажен,

Дети подросли.

Самолётик мой бумажный

Ветры унесли.

 

Ты  однажды возвратиться

Мне не обещай.

Что случится, то случится.

Здравствуй и прощай.

 

Мир с годами станет тесен

И неизлечим

От разлук, от новых песен,

Следствий и причин.

 

Но , надеюсь, силы хватит

Сердцу и рукам,

Лишь бы только не растратить

Жизнь по пустякам.

 

***

Расхворалась за окном зима.

Постаревший лёд умрёт вот-вот.

И капель сведёт с ума дома,

А потом сама с ума сойдёт.

 

И ни друга рядом, ни врага.

Лишь снуёт по крышам вороньё.

И надежды тают как снега.

Под крылами белыми её.

 

А пока считая облака

Бродим мы по краешку зимы,

И снежинка на губах горька,

И морщинки на висках прямы.

 

И мгновений этих круговерть

Закружит деревья и дома.

Будут звёзды на стекле гореть,

И зима — опять сходить с ума.

 

Свежий запах последних морозных дней,

И варенье в вазочке из хрусталя.

Синий иней рисунками на окне –

Вот и всё, что осталось от февраля.

***

Когда-нибудь не хватит слов,

И превратится время в лёд.

И жизнь за сорок сороков

Мой тихий голос оборвёт,

И луж осенних глубина

Прикроет все мои следы.

И будет дребезжать струна

От ощущения беды.

И лягут тени на кровать,

И станет слышно в темноте,

Как будет чайник ворковать

На непогашенной плите.

И станет зябко и темно,

И в миг, когда падёт роса,

Моя  душа скользнёт в окно

И растворится в небесах.

И будут подо мной лететь

Домов далёкие огни,

Пока в межзвёздной темноте

Не затеряются они.

И ночь накроет города,

Коснувшись лапами земли,

И я опять вернусь туда

Откуда мы сюда пришли.

Когда-нибудь не хватит сил,

И мой закончится полёт,

И тот, кто всё за нас просил,

Меня к ответу призовёт.

И вены водосточных труб

На языке споют чужом.

И жар твоих усталых губ

Меня уже не обожжёт.

 

Самарина Татьяна, с. Левокумское

Легенда о Нарзане

 

Земля встречается, где с небом,

Сомкнувшись в нежные объятья,

И лес, забыв, где быль, где небыль,

Меняет по сезону платья.

 

Царь неба там парит свободно.

Дыханье гор он сверху слышит.

Орёл. Нет птицы благородней!

Нет птицы, что летает выше!

 

А что внизу скрывают клёны?

Наполнен ядом гад ползучий.

Огромной злостью окрылённый,

Всё ждал он подходящий случай.

 

Когда орла погубит ядом,

И он не сможет править небом.

— О, я дождусь! Как будет рядом,

Погибнет враг мой здесь нелепо.

 

Орёл поднялся на рассвете,

Влюблённый в небо, горы, скалы!

Парил, поймав под крылья ветер.

На камни в полдень сел усталый.

 

— О, Боги! Боль пронзила тело!

За что же, аспид смертоносный!

От яда сердце холодело.

Стонал весь лес, рыдали сосны!

 

Змей говорит,

— Я  ненавижу!

Взлетаешь в небо ты свободно.

А мне? Лишь ползать! Я унижен!

Дождался мести я сегодня!

 

Зажат змей мощными когтями!

Давил орёл, пока есть силы.

Давил, давил он со словами,

— Зло побеждать меня просили!

 

Боль проникала глубже в тело!

У неба попросил прощенья!

Не ввысь, а вниз теперь летел он…

— Встречай, глубокое ущелье!

 

Бедняга рухнул прямо в воду,

Исчез бы там орёл бесследно,

Но застонала вся природа!

Вода вдруг стала здесь лечебной.

 

Ликуют горы-великаны!

К орлу пришла былая сила!

Нарзан залечивает раны,

И боль внезапно отступила.

 

Лечебная нарзана сила,

Была с тех пор орлом воспета!

— Вода болезни излечила!

Нарзан — ты чудо всей планеты!

 

Расскажет всем герой наш смелый,

Нарзана сила уникальна!

Орёл, сразивший насмерть змея,

Стал символом Вод Минеральных!

 

Добро и Сила

 

Как работа ювелира,

По велению Творца,

Силушка явилась миру.

Стали жёсткими сердца.

 

Было так: в начале сказки,

Где рождались Свет и Гром,

Силушка не знала ласки,

Силушка росла со злом.

 

Всё ломала, всё крушила!

В каждого вселяла страх.

Не жалела, не любила,

Потому любой ей враг.

 

Радость, Преданность, Обида…

Все рождались, каждый в срок.

Ни один не позабыт был,

Появилось и Добро.

 

Красотою совершенно,

С личиком белей, чем снег!

На другом краю Вселенной

Робко пряталось от всех.

 

К сожаленью, слабой быть ей

От рожденья суждено.

Но круг всяческих событий

Закружил веретено.

 

Встретились Добро и Сила!

Сила камень подняла…

Но улыбки свет красивый

Вдруг встречает вместо зла.

 

Ласково Добро промолвит,

— Силушка, мне помоги!

Хватит зла и хватит боли!

Мы с тобою не враги.

 

И всегда, с поры той давней,

Стало побеждать Добро!

Потому что с Силой славной

Зло легко ей побороть.

 

Да и Сила стала доброй,

Кто действительно силён,

Тот на подвиги способный,

С легендарных тех времён!

 

Ветеран

 

Мощно сила развернётся,

Здесь пройдут войска!

Ветеран нам улыбнётся,

А в глазах тоска.

 

Он один на свете этом!

А друзья его…

Все пройдут в полку Бессмертном,

Все до одного!

 

Он надел свои медали,

Вышел в белый свет.

Поздравленья зазвучали,

Для него концерт.

 

Главный гость он на параде!

Дарят все цветы!

А ему немного надо…

Радость слов простых.

 

Ну а что же будет завтра?

Завтра новый день…

Все так заняты! Понятно!

Будет он как тень…

 

Ветеран со славным прошлым!

Он на целый год

В мир бесславия заброшен!

В мир своих невзгод!

 

Подари, не только в праздник,

Время! Пять минут!

Будет знать войны участник,

Что не зря он тут!

 

Что не зря врага когда-то

До Берлина гнал!

Молодым ещё солдатом

Землю защищал!

 

С ним осталась только память!

Помнит каждый бой,

Помнит, как в бою был ранен,

Как пришёл домой.

 

Сколько сердце будет биться.

То забыть нельзя!

Ветеран нам улыбнётся,

А в глазах слеза.

 

Память

 

Альбом фотографий открою я снова

И память меня вдруг в то время уносит,

Где злой суеты не надеты оковы,

Моей головы не дотронулась проседь.

 

Где наши родители молоды были,

Дарили любовь нам свою без остатка.

Как весело праздники мы проводили!

Подарки, конфеты… Но мир этот шаткий.

 

Как много нам Бог посылал испытаний!

Но мы становились от этого крепче.

Родители много вложили в нас знаний!

Мы слушали папочки мудрые речи.

 

Часами могли его слушать рассказы!

Добром и любовью пропитано слово.

Но вдруг… Онкология… Вырваны фразы..

К такому удару судьбы не готовы!

 

Я «папочка» вижу контакт в телефоне…

Пап! Столько к тебе накопилось вопросов!

Никто не ответит… Моё сердце стонет!

Мой порван весь мир и по свету разбросан!

 

Однако свой мир соберу по кусочкам.

Наш папа за нами всегда наблюдает!

Ему б не понравилось видеть, как дочка

От горя разлуки совсем погибает.

 

И если постигнут меня неудачи,

Подумаю: что бы мне папа ответил?

Он не оставлял нерешённой задачи!

И мудрые нам посылает советы!

 

Русская душа

 

Остыл порыв, смолкает ропот…

Да будет мир! — такой прогноз.

Так тихо, что я слышу шёпот

Российских преданных берёз.

 

Возможно, где-то жизнь и легче,

Блеск фальши из-за рубежа.

Но нет любви сильней и крепче,

Как любит русская душа!

 

Как любит мать родного сына,

Он далеко — в молитвах ночь!

Здесь настоящие мужчины!

Любого зверя гонят прочь!

 

Заглянет враг, сыны не дремлют,

Прогнать с Отчизны поспешат.

Не любят так родную землю,

Как любит русская душа!

 

В святой любви России сила,

Но подчиняет злая мгла!

Чтоб ненависть всё заменила,

Чтоб русские сошли с ума!

 

В святой любви России сила!

Прошепчет Ангел, чуть дыша:

» Леса, луга, родных… Россию

Пусть любит русская душа».

 

 

Любовь есть

 

Нежно касаясь промокших ресниц,

Снова прошепчет мне ласковый ветер,

Что, несомненно, любовь без границ

Есть! Точно есть на безумной планете!

 

Много девчонок, что любят вино…

Ищут мужчин, кошелек, чтоб потолще.

Да, не поспоришь, корыстных полно,

Только хороших всегда было больше!

 

Вкусный всегда приготовлен обед,

И никогда не услышишь слов грубых,

И для неё невозможного нет,

Если тебя твоя женщина любит!

 

 

Светлана Глазунова, г.Будённовск

 

Лучами проникает солнце в руки,

Струится свет сквозь розовую плоть.

Он греет кожу, музе дарит звуки

Светлеет лик, и сердца слышу дробь.

И чувства как-то снова встрепенулись

Стирая след от полуночных дум

Как будто звёзды в небе улыбнулись,

Рождая код для пробужденья рун.

А нега пледом тело укрывает,

Глубинный зов в нас порождает зум.

И божий мир нам душу открывает,

Касаясь нежно звездородных струн….

 

***

Снова солнце на небе взошло  —

Новый день к нам с рассветом стремится.

И с надеждой смотрю я в окно:

Пусть вчерашний день не повторится.

Как душе было сыро, темно,

Сердце сжалось и громко рыдало

Оттого, что ко мне вдруг пришло

Одиночество, немощь, усталость.

Не с кем вместе мне встретить рассвет,

Пообщаться хоть самую   малость.

И не нужен мне чей-то » привет»,

Если в нём равнодушие, жалость.

Одиночество — смерть для души:

Это груз и огромная тяжесть,

Это крик в полуночной тиши,

Это раны на сердце, что сжалось.

Чей-то утром счастливый рассвет,

Вмиг невольно во мне отзовётся,

Гулким эхом природы в ответ,

И с  энергией Солнца сольётся.

Пусть вчерашний день был непростой

И взгрустнула на миг почему-то!

Я сегодня с поющей душой:

Счастье вдруг улыбнулось кому-то!!!

 

 

***

 

Пришла Весна, пуантами шурша,

Тихонечко на пальчики вставая.

С любовью нежным взглядом, не спеша,

Всю землю, как ребёнка, обнимая.

В красивом платье, трелями звеня,

И благовоний запах источая,

Вдохнула жизнь и чувства все сполна.

Пришла Весна! Пора Любви  Земная!…

 

 

Наталья Жуковская, г.Будённовск

Белые стихи

***

Наступит время и вернётся правда.

Подобно солнцу, осияет все вокруг.

В тени стыдливо спрячутся лжецы.

Обман их станет слишком очевиден.

Наступит время и для тех, кто верил.

Кто шёл, сопротивлялся до конца.

К споткнувшимся вернутся силы.

А унывающих оставит грусть.

А истина одна, неоспоримая

Своим лучом испепелит сомнения.

И, возвращая к жизни, самых стойких,

Дарует душам их покой и благодать.

 

Наступит время и вернётся правда.

Друзья, воспряньте, ждать совсем немного.

Виднеются уж отблески рассвета.

Ночная мгла отступит навсегда.

 

 

***

Как жаль, но не художник я.

Чтоб написать  очарованье леса.

А разве скудными словами

возможно восхищение передать?

Остановись, прохожий, не спеши

Покинуть  дивный мир природной чистоты.

Послушай птичьи трели в поднебесье.

И насладись журчанием ручейка.

Укройся под зелёным покрывалом

от одиночества, уныния, невзгод.

И ощути, как безмятежность

окутывает до глубины души.

Остановись, прохожий, и подумай –

чего лишился в повседневной суете.

Природа лучше всякого бальзама

утешит, восстановит и взбодрит.

Не забывай дорогу к лесу.

Покой нам жизненно необходим.

***

 

Ах, как хочется свободы!

Как же манят небеса!

Мне бы силы, мне бы крылья.

Разбежаться и взлететь.

Окунуться в невесомость,

ощутить блаженства миг.

Пусть останутся проблемы

далеко и позади.

Безмятежно я парю

Над просторами полей.

И вдыхаю воздух нежный,

с ароматами цветов.

Горы, снежные вершины —

дотянуться бы рукой.

От восторга замирает

сердце в раненой груди.

И зовут меня безбрежные

Океаны впереди.

Я свободна, я довольна,

Я легка и беззаботна.

И моя мечта сбылась…

Но будильник зазвонит вдруг,

вырвет из прекрасных грёз.

Осознание неизбежно —

это был всего лишь сон.

 

Самошкина Дарья, с.Левокумское

 

Родина-пейзаж

 

Россия большая картина,

Простой, интересный сюжет:

Москва стала цвета рябины

И пламени гордых побед.

 

А в Питере серые краски

Разбавят цветной колорит.

На юге оттенок Кавказский,

Что  дружбой  народы сплотит.

 

Окрашено в золото солнце,

Стоят в изумрудном  леса.

Господствует тон благородства,

Надежды лежит полоса.

 

Мой край золотисто-пшеничный,

Прекрасны твои небеса!

Художник России — отлично

Картину свою написал.

 

Лабиринт

 

Я заблудилась в лабиринте

Пустых забытых обещаний.

Надеясь только на инстинкты,

Понять пытаюсь, где начало.

Ослеплена я светом лести,

Обожжена огнём мечты.

Теперь боюсь услышать вести

Что выход точно не найти.

Но, несмотря на все невзгоды,

Я выберусь, очищу душу!

Набравшись силы и свободы,

Я чёртов лабиринт разрушу.

И отращу себе я крылья,

И буду помогать всем тем,

Кто вдруг попался в плен унынья,

Запутался в сетях проблем.

 

На снежных крыльях

 

Давно погасло солнце лета,

И принакрылся снегом пруд.

Я полечу на крыльях ветра,

И мне снежинки подмигнут.

 

Дорога в небо, в неизвестность,

Не знаю, что несёт февраль.

Но точно будет интересно!

Лети со мной! Не отставай!

 

Мы полетим туда, где стужа,

Укроет снежным пледом нас.

Не бойся, друг мой, быть простужен,

Ведь близок приключений час!

 

Полёт запомнить чтоб надолго,

Морозцем зарисуй в тетрадь.

И будем дальше мы с тобою

Загадку времени решать.

 

 

Маме

 

Ещё не встретились мы с зимней стужей,

Но обвивает нас студёный ветер.

Холодный воздух мыслями нагружен,

Спешит земля твой светлый праздник встретить.

В момент рожденья в дар ты  получила

Способность нежностью обворожить своею!

В тебе зимы могущество и сила,

А руки душу мне любовью греют.

Я в этот  расчудесный праздник

Желаю от души тебе здоровья!

Поселится пусть в доме счастье!

Цвети! Цвети с моей любовью!

 

 

Надежда Моисеевская, с.Толстово-Васюклвское

 

Облетели последние листья

 

Облетели последние листья,

И прозрачным мой сделался сад.

Стало солнечно в нём, не тенисто.

И осенней картине я рад…

 

Тут листочки кузнечиком скачут

По ещё незамёрзшей земле.

День прекрасный. Они и не плачут,

Радость так выражают себе.

 

По утрам появляется иней

Серебристым ковром на траве,

Превращая зелёный цвет в синий,

Исполняя как будто завет…

 

Слышу звуки ноябрьского вальса,

Этот вальс в моём сердце плывёт.

И, кружась в завихрениях танца,

Мне признание осень поёт…

 

Время

 

Дождя шуршанье за окном,

И треск горящих веток…

Когда-то в Лету мы уйдём

И мир покинем этот…

 

Пройдёт один всего лишь миг,

Прошли сто тысяч мигов…

Но Время только Бог постиг,

Его мы не постигнем…

 

Проходит Время через нас,

А мы стоим на месте.

Мы «копим» время про запас,

Оно теряет в весе…

 

Иной раз — мчится впереди,

Бывает в напряженье…

Горят огни, идут дожди…

Так жить и нам — в движеньи.

 

 

Быль и небыль

 

Бархатным пологом устлано небо,

Яркими блёстками звёзды горят.

Где-то полощется быль или небыль…

Там — темнота, здесь — восходит заря.

 

Жизнь воспевают летящие птицы,

Чиркая крыльями синий простор,

Гасят со вздохом последним ресницы

Взор и оконченный с ней разговор.

 

Что ожидает нас там, за горами?

(Иль за лесами, не всё ли равно?)

Только любовь пребывала бы с нами,

Только бы счастье нам было дано!..

 

Акварель

 

Акварелью нанизаны бусы,

Тихо светят, без всякого рвенья.

Эти россыпи блёсток — от Музы,

Подарившей мне стихотворенье.

 

Акварель проникает сквозь сердце

И улыбкой своей окрыляет.

Акварель открывает мне дверцу

В глубину, о которой не знает.

 

Акварель… Не могу надышаться,

Как весенней апрельской капелью.

Акварель! Я хочу здесь остаться,

На картине моей с акварелью…

 

Чудо

 

На высоких качелях

Мы летим в небеса.

Совершенно бесцельно.

Просто встречь чудесам.

 

Ярко светятся звёзды,

Закружась в звездопад.

Всё прекрасное просто,

Как любимый твой взгляд.

 

И чудесное с нами —

Навсегда, навсегда!

Мы своими сердцами

Говорим чуду:»Да!»

 

Молитва о России

 

О, Россия, Россия!

Ты воспрянь ото сна!

Подыми горду выю,

Распрямись, как сосна!

Погляди ты на веси,

Повернись к городам,

Разгляди сквозь завесы

И свинцовый туман

Как живут твои люди,

Презирая обман

И не веря, что будет

Лучше: пуст ведь стакан…

Ты сильна, наша мати.

Не лежи, я прошу:

Оставляй же полати,

Но не для куражу.

Собери своих деток

И пошли им привет,

Открывай двери клети

На свободу и свет!

Людям хочется жизни,

Чтоб весёлыми быть,

Чтобы счастье в отчизне

У себя находить.

Ты богата и красна,

Ты нам всем добра мать.

Ты как прежде прекрасна,

Вот тебе исполать!

Не покинь нас надеждой,

Ты как птица взлети!

Ты открой свои вежды,

Ты не дай нам уйти

Без любови и веры

В нашу светлую Русь,

Путь велик твой и верен,

За тебя я молюсь!

 

Анатолий Коробко, г.Нефтекумск

***

Время ночи утекает прочь,

Ты не спишь, ты ждешь блудницу дочь.

В банка кофе кончился давно,

За окном твоим уже светло.

 

Замело дороги, замело.

Расписал мороз твоё окно!

И следы исчезли без следа,

И хрустальный мост в реке вода!

 

Ты сейчас с больною головой,

Дочь твоя становится чужой —

Новые подруги и друзья.

На вторых ролях уже семья.

 

Замело дороги, замело.

Расписал мороз твоё окно,

И следы исчезли без следа,

И хрустальный мост в реке вода!

 

Вот она войдет тихонько в дверь,

Не ругай ее, ты ей поверь!

Ты забыла, коротка ведь ночь,

Погулять сама была не прочь!

 

***

Вот и весна опять в душе моей,

Птицы поют, а в душе капель…

Снова пишу, снова домой спешу —

Навеселе, навеселе!

 

Но крылья мои тяжелы,

От зимних туманов свинцовых —

Да, не брошу никак, все пью…

Все какой-то кураж безпонтовый!

 

Пью нелепую правду безумия,

Как ребенок свое молоко.

А по темечку бьют неустанно —

Мне любовью в ответ молотком.

 

Да ошметки пера летят

По проспектам сырых городов.

У метельщика жизнь тяжела —

Собирать чей-то пух и перо.

 

Марина Лунёва, п. Заря

 

Моя рука покоится в твоей

 

Моя рука покоится в твоей .

Я пью блаженство мелкими глотками,

А белый пух с оживших тополей

Беспечно кружит в воздухе над нами.

 

Мы мысленно друг с другом говорим.

К чему слова? Они пустые звуки.

Не замечая времени, стоим

И в крепкий узел нас связали руки.

 

Как долго я к тебе по жизни шла.

Которое, по счету, будет лето?

Так повзрослели сильно зеркала,

Что говорить не хочется об этом.

 

Моя рука покоится в твоей ,

А вечер пахнет влагой и цветами.

И белый пух с оживших тополей

Беспечный , кружит медленно над нами.

 

Болит душа

 

Пройдёт  и это. Надо  потерпеть,

В кулак зажав трепещущее сердце,

Всё передумать, всем переболеть,

Найти лазейку, юркнув, отсидеться.

 

Стирать, готовить с каменным лицом,

Самозабвенно рыться в огороде

И мысленно беседовать с Творцом,

И слушать боль, которая уходит.

 

 

***

Великий день! По факту скромный очень.

Как тёплое благое волшебство.

Промчалось лет две тысячи с той ночи,

Как помнит мир Христово Рождество.

 

Мы восхваляем в жизнь Его вхожденье,

Елей не уставая расточать.

Чуть позже после казни воскрешенье

С таким же  рвеньем будем отмечать.

 

И мечемся от веры к отрицанью.

Меж тем Господь подарком нас снабдил.

Поймем потом — лишь за чертой, за гранью —

Зачем же в этот мир Он приходил.

 

Всё жалимся и молимся, и плачем.

Страдая, ждём от неба похвалу.

Наверно это тоже что-то значит :

Рожденье не в хоромах, а в хлеву.

 

Безбожно лжем таким же лицемерам.

А в небе, целомудренно  чиста,

Взошла звезда над спящим Вифлеемом,

Так искренно приветствуя Христа.

 

 

***

Очнулась, наконец, Зима!

Свои раскрыла закрома,

Морозно, ветрено вздохнула

И, февралю шепнув: «Пора», —

Снегам до самого утра

Небес ворота распахнула.

 

Затеяв с ветром кутерьму,

Снежинки падали во тьму,

Как волшебство — из ниоткуда.

Мир торопились заснежить,

Чтоб поутру заворожить,

Как завораживает чудо.

 

 

***

А давайте заварим чаю.

Поглазеем в окно на прохожих.

Расскажу Вам, как я скучаю

По минутам из лет, из прошлых.

 

Где улыбку слово рождало.

Где с утра — бодрячком с постели.

Даже если торчало жало

От укуса трудной недели.

 

Тянешь дни, напрягая жилы,

И глядишь в календарь со страхом.

Ах, судьба, ты бы жизнь скроила

Подлинней да с щедрым запахом.

 

Всё б нам комкать да суетиться:

Велика бытия потреба…

Посмотрите, как кружит птица,

Обнимая крылами небо.

 

А давайте согреем чаю…

 

 

Памяти дочери ВАСИЛИНЫ

 

Разорвалась жизнь пополам.

Кровоточит меж «до» и «после»

В пустоту шепчу: «Как ты там,

Среди ангелов, Бога возле?»

 

Сердце, слышишь, не каменей.

Умоляю душу: не мёрзни.

Как он выглядит — мир теней?

Как мне выстоять в этом «после»?

 

У иконы горит свеча.

В одеяниях чёрных мука.

Смотрит молча твоя печаль

Прямо в душу глазами внука.

 

 

***

Ну здравствуй, Осень. Где же ты была,

Когда моя душа испепелялась?

Я так тебя отчаянно звала,

Пока она в огне беды металась.

 

Кричала и рыдала там, внутри,

От боли и бессилья изнывая.

Вот, что осталось от меня, смотри!

Ты думаешь, я всё ещё живая?

 

Ты думаешь, смогу дышать, писать,

Улыбкой не пластмассовой светиться?

Но как же к звёздам мысленно летать?

Ведь там решило горе поселиться.

 

Стою, печально голову склоня,

Тебя в саду под яблоней встречаю.

Ты, Осень, сможешь вылечить меня?

Я так, пойми, мучительно скучаю!

 

Мой личный светлый маленький мирок

Рассыпался, на атомы распался.

Но в сером пепле жгучий уголек

Живой и удивительный  остался.

 

***

Я как по битому стеклу,

Босыми двигая ступнями,

Меж явью шествую и снами,

Стремясь к ничтожному теплу,

Чтоб отогрело и спасло,

Взломало монолит смятенья!

Но мыслей чёрные сплетенья

Всё крепче душат, как назло…

 

***

Я от этой земли ничего не хочу, только осень

Пусть подольше (подольше!) задержится рядом со мной.

В самом важном и в самом нелепом, ненужном вопросе

Как-нибудь разберусь. Не сейчас… может позже… зимой…

 

Хризантемы цветут, и калина краснеет нарядно.

По утрам опускается мутный и липкий туман.

На душе, как в осеннем саду: тишина и прохладно.

Золотистой листвой прикрывается каждый изъян.

 

 

 

* * *

Не принуждайте к оправданью:

Мне без того держать ответ

Там, на просторах Мирозданья,

Где посторонних судей нет,

Нет многоликих точек зрений

И подоплёки никакой,

Там сам Господь – Великий Гений –

Играет Времени рекой.

 

У каждого своя дорога ;

Планида, рок, судьба, стезя.

Позволено нам в жизни много,

Но ещё большего нельзя.

Как устоять, не раскачаться

Меж этих непростых дилемм?

Так в чём мне нужно оправдаться

Здесь, на Земле? И перед кем?

 

* * *

… И мне, наверное, не надо

Изобретать дальнейший путь.

От жизни пристального взгляда

И без того ведь не уснуть.

 

Не спать с открытыми глазами,

Вбирая в грудь ветра с полей,

Не обезводиться слезами,

Давиться пухом с тополей.

 

Вымучивать сырые строки,

Когда-то жившие уже.

И вновь довериться дороге,

Как разделительной меже.

 

И в жгучем зареве заката

Испепелить тревожность дня.

Всё так. И большего не надо

Для возрождаемой меня.

 

Ощущение счастья

 

Мне бы в поле без разбору босиком

И, с разбега, пасть на травы бы ничком.

Звездным просом небо ссыпалось бы в горсть.

В лунных росах мне бы вымокнуть насквозь.

Из ночных фиалок выплести венок.

Млечный путь, чтобы лежал у самых ног.

Чтобы разум ощутил, вдруг, жизни суть.

Тайны мира полной грудью бы вдохнуть.

Силу чувств в счастливый выплеснуть бы крик!

…Только б выдержало сердце этот миг.

 

С днём рожденья, сынок!

 

Убаюкала ночь домочадцев.

Тихо бродят по комнатам сны.

В запотевшие окна стучатся

Белоснежные пальцы зимы.

 

Я не сплю, над десертом колдую.

Торт украсила стайка свечей.

Кто же завтра те свечи задует?

Тортик, тортик, признайся: ты чей?

 

Имениннику сладко так спится,

И ладошки лежат под щекой.

Суждено ему было родиться

В эту ночь, только, год был другой.

 

Сколько их с той поры пролетело?

Не сломался ещё голосок.

Улыбаюсь: окно посветлело.

И шепчу: «С Днём Рожденья, сынок!

 

Людмила Шишкова, г.Будённовск

 

***

Всё мыслим-придёт наше время,

А время тихонько топ-топ

И тащим, с годами взрослея

Мечты и надежды на взлёт.

Стихи пишет кто-то, кто прозу

И думаем, слава придёт.

А критик прочтёт — как занозу —

Всё в мусорный ящик смахнет.

А мы всё в душе молодеем

Припудрим слой старых морщин

И ждём, к нам весной по аллее

С букетом придёт Алладин.

Закружимся в вальсе весеннем

С копной непослушных волос…

А ноги едва по ступенькам

К «пятерочке» топают кросс…

Живите, любите, танцуйте,

Не будет конца тем мечтам

Играйте, творите, рисуйте

Пусть годы завидуют нам!

 

Ангел-хранитель.

 

Когда сойдётся небо и земля,

Не видно будет ничего вокруг,

По трассе молнию и гром опередив,

Надеюсь вырваться из ливня цепких рук.

Дороги нет, всё слилось, и темно,

С подъёма в спуск машина по ветру взлетает.

Нога жмёт газ, но крыльев не дано,

Рука послушно скорость пятую включает.

Но подсознание упорно бьёт в висок-

«Сбрось газ, притормози, жизнь пожалей.

С циклоном не шути,  отстанешь на часок,

Но привезёшь подарки для своих детей…»

Машину ветер дико рвёт по швам

И сбросить с трассы, кажется, желает.

Но вдруг видение моим глазам-

Нога сцепление и тормоз нажимает.

Передо мною в белом, чуть дыша,

С ребёнком дева светлая стояла,

В платке, к груди прижавши малыша,

Дорогу, жертвуя собой, перекрывала.

И пульс «стрелой» пробил  мои виски:

-Как ей помочь? В машину посадить.

Но двери, вдруг зажатые в тиски,

Мне не открыть, ломать, но не открыть.

Безвыходности крик прорвался из души,

И руки сжали руль, беспомощно дрожа,

Вдруг ветер стих, и тучи все ушли.

В салоне дверь открылась, не спеша.

Я из машины — пропасть впереди..

Вниз сыплясь, камни мне прокладывали путь,

Дорогу «в небо», не затормози,

Не покажись видение чуть-чуть…

 

В автомобиль луч солнца  забежал

И осветил Икону девы с малышом.

«Спасибо, Матерь Божья», —  я сказал,

В ответ согрет был я её теплом.

 

Николай Лузиков, г. Будённовск

***

Много раз уезжал я из дома,

Покидая родные края,

И с чужих  аэродромов

Я летел на чужие моря…

И встречались мне разные горы,

И леса, и луга, и поля…

Но, какими б ни были просторы,

Дом манил отовсюду   меня.

Там и речка, и мелкая вроде,

Да хватало мне той глубины.

И дома, что давно уж не в моде,

Я влюблён в их покой старины.

Может быть, я осяду на месте,

Может быть, заведу я семью…

Я тогда напишу много песен,

И для вас эти песни спою.

 

После войны.

 

Когда закончим мы войну,

Приеду я в родной свой дом.

Жену и маму обниму,

И сядем с братом за столом.

И выпьем мы с ним вместе вновь

За тех, кто жизнью заплатил,

За тех, кто пролил свою кровь,

До этих дней кто не дожил.

А через год, иль через два

Я по дороге, по пыли

Пройду пешком по тем местам

И вспомню я друзей своих…

Вот тут Серёга Пирогов,

Он на руках умел стоять.

А дальше Шурка, у него

Осталась старенькая мать.

А в том овраге под Шали

Лежат два брата близнеца,

У них всё было на двоих —

И девушка, и та одна.

А сколько их лежит ещё:

Василии, Иваны…

В чужой земле, в ущельях гор

Чечни, Афганистана…

Но нет! Стране их не забыть —

Их детям, мамам, жёнам.

Их будут до конца любить

И будут ждать, и помнить.

Когда закончим мы войну,

Приеду я в родной свой дом.

Друзей своих я позову,

Солдат России помянём.

 

Любимой. Из армии.

 

Напиши, ты мне подруга, напиши —

Как ты ждёшь меня, родная, расскажи…

Как скучаешь и тоскуешь по ночам,

Не находишь места отдыху и снам.

Я приеду скоро, только очень жди,

Вот  закончатся октябрьские дожди,

С неба мухи  снова белые слетят,

И морозы две недели постоят.

А пока что от тебя я далеко,

И добраться до тебя мне нелегко

Фотографию твою к груди прижму,

И тебя, родная, в мыслях обниму.

 

Лирика дневального по роте

 

Рота спит, она устала,

Ну и я мешать не стану.

Я на тумбочке стою,

Сон друзей я стерегу.

За окном давно уж ночь.

Отгоню я сон свой прочь,

Кружку чая заварю,

Тихо песню запою

Про далёкие края,

Про пшеничные поля,

Палисадник возле дома,

Где калитка мне знакома

Наизусть. Бывал я там

Много раз, ведь там я ждал

Кареглазую девчонку,

Что смеётся очень звонко!

Нежно любит, гордо ждёт,

Сплетням повод не даёт,

А пока мы с ней в разлуке,

Автомат возьму я в руки,

Отслужу я караул,

Все наряды и патруль,

Отслужу два года честно

И вернусь домой к невесте.

Но сейчас стою в наряде,

Не заснуть бы Бога ради,

Ночь на тумбочке стою,

Сон друзей я стерегу.

Кружку чаю заварю,

Тихо песню запою.

 

На аэродроме

 

День прошёл, на смену вечер…

Эта истина ясна.

Зажигаются как свечи

На постах прожектора.

Тишина аэродрома

Убаюкивает мысль.

За сто вёрст солдат от дома

Охраняет чью-то жизнь.

Он не тот уже мальчишка,

Под гитару не поёт,

Не возьмёт он с полки книжку

И про Зорро не прочтёт.

Это все осталось в прошлом,

Улетевшем навсегда.

На душе скребутся кошки

За ушедшие года.

 

***

 

А километры жизни мчат туда,

Где снеговик, где речка, где рогатка,

Где мама машет, стоя у окна,

И в комнате моей всё нет порядка…

Там травы зеленей, быстрей велосипед,

И всё тогда казалось нам понятным –

Есть друг, есть правда! И весь белый свет

Был нашей улицей и парком необъятным.

 

Татьяна Зинаева, с. Арзгир

 

Мне стало нравиться молчать

 

Мне стало нравиться молчать,

Не потому, что я скучаю….

Молчание — есть высший знак,

Того, что в суете не замечаем.

 

Мне стало нравиться молчать

В противовес кричащим громко.

И, главное, не замечать

Их возгласа, такого звонкого.

 

Мне стало нравиться молчать.

И слушать ритм дождя в природе

И сердца стук. Не огорчать,

И душу больше не тревожить.

 

Мне стало нравиться молчать,

Когда меня не замечают,

Когда вникают просто так

В дела, которые не знают.

 

Мне стало нравиться молчать

И всматриваться в эти лица.

И заново вдруг замечать

Неравнодушные зарницы.

 

В краю цветов и трав душистых

 

В краю цветов и трав душистых, увидев это на холстах,

Представил  мир земли цветущей — реально, где-то на местах.

Природа, видно, вдохновила художника изобразить

Всю эту явную картину, душевностью нас напоить.

Палитра красок многогранна: от сини неба до реки,

И изумрудом луг сияет, сапфиром красятся цветы.

В них не заметно растворишься, вдохнув всей грудью аромат.

И долго будешь наслаждаться, как тает медленно закат.

 

Июнь

 

Не уходи, побудь  со мною,

Июнь — цветочный, озорной.

И пусть напомнит мне былое-

Букетик этот полевой.

В нём собран дух начала лета.

В нём столько красочных теней.

В нём капли рос, зари, заката

И кратковременных дождей.

Палитра красок изумляет

Изысканностью не простой.

И ароматом наполняет

Воздушно-капельный простор.

 

 

Светлана Зиновьева, с. Прасковея

Небо на двоих

 

Звезды… Миллионы…

Смотришь ты на них.

В темноте мерцает

Небо-на двоих.

 

Ты стоишь, любимый.

Взглядом растворяя

Бесконечность звездную.

Рядом быть желая.

 

Ты о чём мечтаешь,

Звёзды те считая?

Быть со мною хочешь,

Что со мной, не зная?

 

Вдруг поймав мгновенье,

Посмотрю на звезды.

Угадав желанье,

Улыбнусь я просто.

 

Снова ощущение,

Что ты рядом, милый.

Разорвёт сомнения

И расправит крылья.

 

И подхватит нежно

Тебя звёздный ветер.

Ветром тем раздует

Наш любовный пепел.

 

А из пепла, милый,

Возгорится пламя.

И Любовь проснётся.

Вспомнит, что живая.

 

Вдруг меня увидишь

Среди бездны звёздной.

И захочешь, милый,

Прикоснуться просто.

 

И попросишь Небо,

Чтоб меня хранило.

Чтобы был ты рядом,

Ночь любовь дарила.

 

И… Услышит Небо

Звездную молитву.

Звёздочкой упавшей

Полоснет, как бритвой.

 

Сбудется желанье,

Той звездой влекомо.

На двоих ведь небо…

Всё нам в нём знакомо.

 

Звезды… Миллионы…

Смотрим мы на них.

В темноте мерцает

Небо на двоих.

 

Гармония

.

Гармония? Согласие. Баланс.

И равновесие души и тела.

В покое ум  разложит преферанс,

И станет ясно, что  душа хотела.

Сойдётся в точке Абсолют,

Уравновесив все стихии.

Где силу всех в одно сольют

Гармония и ностальгия.

Ведь память о согласии внутри

Нас никогда не оставляет.

И даже указатели сотри-

Душа Гармонию узнает.

 

Мозаика.

«Рассыпались стихи на буквы-слоги…»

Марина Лунева.

 

Достану слоги-буквы  из глубин,

Откину в стороны пустые.

А фразы-покорители вершин,

Я сделаю доступными, простыми.

 

Сложу мозаику Любви

Из разноцветных чистых звуков.

В пространстве, чтоб светить могли,

Сияющие слоги-буквы.

 

Что из мозаики сложить?

Иль пустоту, иль откровенье.

Поэту интересней жить,

Когда в слогах есть вдохновенье.

 

Упущенный поцелуй.

 

В окно закат багряным взрывом,

Лучи светила раскидал.

А Ангел на незримых крыльях:

«Иди…» — мне на ухо шептал.

 

«Ты так ждала заката пламя,

Чтобы закончить этот день.»

И Ангел замолчал, прощая.

Заметил суетную тень.

 

И не успела. Опоздала.

Потухли сполохи огня.

А солнце землю целовало.

Без ласки лишь осталась я.

 

Крещенские кружева

 

Кружево крещенское

С неба опустилось.

И накрыло землю

Нежною волной.

А тоска осенняя

До весны забылась.

Растворилась мягкой,

Снежной тишиной…

 

Я оставлю след свой

На снегу бесшумно.

Не нарушу хрупкость

Этой тишины.

Улыбаясь тихо,

Я бреду бездумно,

Погружаясь в кружево

Зимней глубины.

 

Приведёт дорога

Незаметно к храму.

Подниму я к куполу

Удивлённый взор.

Неспроста, наверно,

Привела тропинка

Душу безмятежную

На церковный двор.

 

И, совсем не ведая

В том необходимость,

И, дивясь порыву,

Я зажгу свечу.

И пошлю молитву

За тебя, любимый.

У иконы стоя, помолчу.

 

Для тебя защиты

Попрошу я тихо.

И воды крещенской

Для тебя возьму.

Охраню молитвой,

Я тебя, любимый.

И святой водою напою.

 

Знать, не зря дорога

Привела к иконе,

И не зря упало

Кружево с небес.

Видимо, не в силах

Ты бороться боле.

И не ждёшь, как прежде,

Ты чудес…

 

Пусть тебе поможет

Кружево молитвы,

Огонёк согреет

От моих свечей.

И надежда, милый,

Полоснет, как бритвой.

Рассечёт пусть холод

Мрак твоих ночей.

 

Кружево крещенское

С неба опустилось

И накрыло землю

Снежною волной.

А душа любимого,

Светом озарилась

И согрелась мягкой,

Нежной тишиной.

 

Светлана Спицина, г.Будённовск

Родился стих

 

Родился день — родился стих,

Мой несмышлёныш озорной.

Пока ты спишь, пока притих,

Скажи: что делать мне с тобой?

 

Давай тебя я причешу,

Умою ключевой водой

И празднично принаряжу,

Смотри, народ стоит толпой.

 

Увидеть малыша хотят:

Он первый, иль второй в блинах?

Поближе рассмотреть наряд:

Заплатки нет ли на штанах?

 

Ты много обретёшь друзей,

Насмешки будут и враги,

Но мнений этих будь сильней

И честь, как рыцарь, береги.

 

Не важен фантик позолот,

Излишни страсти куража.

Пусть будет вольным твой полёт,

С тобой летит моя душа.

 

 

Звучала песнь зимы в ночи

 

Торжественно и величаво

Звучала песнь зимы в ночи.

Искусно землю укрывала

Нежнейшим кружевом парчи.

 

Фатой невесты на деревья

Красотка-снежница легла,

Как будто разлетелись перья

Лебёдушки, спорхнув с крыла.

 

Укутала кусты и крыши

В ту ночь невиданным ковром

И не было, казалось, тише,

Чем утро ясное потом.

 

Иду в волшебном настроенье,

Исчезли блажь и маета.

Зима дарует просветленье:

В душе — восторг и чистота.

 

А солнышко уже хлопочет…

Искрящейся сосульки столб

Капелью звонкою щекочет

Сугроба белоснежный шёлк.

 

Музыка Слова

 

В прищур ресниц — небесный свет лазурью,

Потерянной хожу который день.

Но вот сегодня… Прелестью ноктюрна

Вдруг музыка пришла тоске взамен.

 

Вливается торжественной сонатой,

Поэзия!  Люблю я голос твой.

Тебя одну в рассветах и закатах

Приносят ветры мне наперебой.

 

В тебе — жар лета, холод снегопада,

В тебе — моих бессонниц маета,

В тебе — и страсть, и горькая расплата,

Мой плен и затаённая мечта.

 

Как дань Эвтерпе*, Слово благодатью

Звенит в душе натянутой струной.

В блестящем ритме, рифмами объятий

Рождается желанною строкой.

 

Чарует и пленит живое Слово,

Пусть музыкой оно звучит всегда.

В гармонии чистейшей оркестровой

Сияет вечно Слова красота!

 

Что в мире свято…

 

В этом мире меняется всё быстротечно:

Корабли покидают родные причалы,

Оплывает свечой потемневший подсвечник,

В расставаниях, встречах томятся вокзалы.

 

Позабыто вчерашнее модное платье,

И сервизы — не те, и слова, что шептали.

Вместо «Чайки»* «Swarovski»* блестит на запястье,

Вместо улиц уютных гремят магистрали.

 

В нищете и богатстве, в афронте* и славе

Тщим надежду, что всё это будет нетленно.

Для удобства приемлем и часто лукавим,

Забывая, что в мире есть то, что бесценно.

 

Неизменным останется: дождь шелестящий,

Запах ёлки рождественской, знойное лето

И орёл, над ковыльною степью парящий,

И полоска зари в переливах рассвета.

 

Как пронзительно к звездам взлетает Соната*,

Лунным светом чарует великий Бетховен.

Дышит вечностью мудрость в ученьях Сократа*.

И любовь растворяется в пушкинском слове.

 

И печальная кротость Сикстинской Мадонны*

Полоснёт по душе вопрошающим взглядом.

Над «фламандцами»* сердце стучит учащённо —

Миг блаженства от истины: ЧТО в мире свято.

 

Не погубите в женщине улыбку

 

Не погубите в женщине улыбку,

В ней Маргариты грусть, мечта Ассоль.

Прощайте даже малую ошибку,

Чтоб на губах не притаилась боль.

 

Улыбка женщины всегда прекрасна —

Исток любви, дарующий тепло.

Невзгодам и потерям неподвластна,

Она несёт извечное добро.

 

Вселенский свет струится по улыбке

У женщины, кормящей малыша,

Как будто в вышине запели скрипки,

И замер мир от счастья, чуть дыша.

 

В улыбке лунный блеск и знойность лета,

В ней неизведан чувственный полёт.

То опалит манящей страсти ветром,

То холод айсберга в ней проскользнёт.

 

И милое лукавство, словно тайна,

Мерцает шёлком нежность на губах.

И каждая улыбка — не случайна,

Воспетая поэтами в веках!

 

Весна открыла главный свой флакон

 

Весна открыла главный свой флакон:

Изысканные запахи сирени.

Лиловый, белый цвет на голубом

Раскрасил дивный май на загляденье.

 

И трели разливают соловьи

На фоне неба тёмного сапфира,

Зовут мечтать о счастье и любви

Под сладостные звуки звёздной лиры.

 

Там слышится таинственная речь

В тиши её аллей под лунным светом,

Признанья робкие желанных встреч,

А для меня — в далёком прошлом это…

 

Рубашка белая, шаги легки;

Я — в светло-голубом в горошек платье.

Вкус нежных губ, касание руки,

Мы ищем в лепестках сирени счастье.*

 

Дождусь с тобою будущей весны,

Сирень, забравшая кусочек сердца.

Зимой цветущий май ворвётся в сны,

И от него мне никуда не деться.

 

 

Светлана Бирюкова, с. Архангельское

***

Где-то зима застелила  просторы,

водные глади покрыла стеклом,

окна домов расписала узором,

тихо сугробом легла под окном.

Только на юг, на степное раздолье

что-то она не спешит приходить.

То ль засиделась на знатном застолье

и, упустив путеводную нить,

Ночью блуждала, и в лапах у елей

сладко уснула, забыв про дела…

Может быть утром, проснувшись с похмелья,

Вспомнит про степь, что она не бела.

 

Музыка умолкла

сонет

 

Беда со мною — музыка умолкла.

И жизнь предстала, как в немом кино.

Терзает кто-то старое фоно

И бьёт о клавиши мелодии осколки.

 

«Куда ушла? — звенит струной вопрос, —

За что наказана такою мукой?»

И дело даже не в самой разлуке —

За ценную пропажу строгий спрос.

 

Кто виноват? И что во мне не так?

Я заглянула в душу — там потёмки,

И лишь шаги тяжёлые не в такт,

 

И где-то, слышу, сыплются обломки

Былых надежд и веры, и любви.

И шёпот: «Ну лови, лови, лови-и-и-и…»

 

 

Я встала, чтобы проводить февраль

 

Я встала, чтобы проводить февраль.

Он в полночь уходил. Разлуку стойко

И по-мужски он встретил взглядом вдаль,

А я в слезах. Прожито вместе столько

Ночей бессонных, суматошных дней,

Печалей, радостей, и дней в улыбках,

Дождались очень важных новостей,

И после битвы — мира, пусть он зыбкий.

Он взял котомку полную стихий,

Решительно шагнул за кромку ночи…

Я буду помнить и читать стихи,

Что он мне подарил и напророчил.

 

Где темы искать для стихов

 

Спросила однажды подруга меня:

«Где темы искать для стихов?»

Я думала-думала, где их хранят,

под крышкой каких сундуков?

Чтоб близкие были, касались души,

Не где-то, на том берегу.

Глаза подняла и увидела их

Повсюду, на каждом шагу.

 

Глазами открытыми смотрим на жизнь,

Не прячемся в бедном мирку,

Тогда и откроется звонкая высь

И в каждую ляжет строку.

 

Мы в будущее смотрим…

 

Тревожные настали времена.

Предчувствуем мы что-то или просто

Вершина лет отчётливей видна,

И нить судьбы отмерила все версты?!.

Не о себе тревожимся в ночи.

Чему дано свершиться, всё свершилось.

Мы в будущее смотрим и молчим…

И молим Небо гнев сменить на милость.

Как наши дети, внуки будут жить?!

Ведь мы трудиться их не научили!

И не молчать, в набат нам надо бить,

Чтоб отвернуть беду, пока мы живы.

А может, будущее не у нас в руках?

И изменить его не в наших силах?

Года и старость породили страх,

Доверить мы боимся наших милых

Другим и непонятным временам,

Непостижимым нашему мышленью.

И остаётся верить детям  нам

И доверять их новым устремленьям.

 

Шелковица

 

Я проснулась сегодня в четыре утра,

не увидеть боялась рассвета.

Кто-то стукнул в окно, прошептал мне: «Пора,

выползай из постели согретой!»

Только кто мне стучал-то в четыре утра?

Спят ещё и друзья, и подруги,

знать, шелковица, что величаво-стара,

оказала такую услугу.

Я встречала рассвет, сотню дел совершив,

всё успела и только присела,

А шелковица старая снова стучит:

«Ты мне песни сегодня не пела»

 

Багаж долговечный

 

Похвастаться нечем уже —

Ведь нет ни лица, ни фигуры.

Как раньше, почти неглиже,

Не выйти на пляж в кураже

На солнечные процедуры.

 

И глазками не пострелять,

И не заманить в ромашки

Парнишку Ван Дамму под стать,..

Потом, как халатик, взять

Накинуть его рубашку.

 

Не надо сейчас выбирать

С кем выйти на белый танец,

С кем свадьбу потом сыграть,

Кто будет для мамы зять

«Солидный иль тот оборванец»?

 

Бывало, бессонницу  — прочь,

С желаньем тянулась к подушке,

Но тщетно. Проказница-дочь,

Попутав, где день, а где ночь,

Бренчала своей погремушкой.

 

Ушло все за дальнюю даль:

Неудержных вёсен приметы,

И внешних красот урожай

Уплыл с журавлями за край

С восторгами бабьего лета.

 

А что же осталось со мной?

И что не унёс ветер встречный,

Какой есть багаж долговечный?

А память! Уйдет в мир иной

С душою моею навечно!

 

 

Как жизнь не растратить…

притча

 

Сидели под сенью огромного дуба,

От зноя укрывшись, старик и подросток.

Покой и прохлада желанны и любы,

Им были. И ждали их дали и версты.

 

Усталость сморила, старик задремал,

А бойкий мальчишка покоя не знал.

То норку тарантула палкой тревожил,

То ящерку ловко рукою поймал.

Старик сквозь ресницы за ним наблюдал.

— Ты тратишь зря силы,- потом подытожил, —

 

Я тоже был молод. Разбрасывал силы,

На важное дело мне сил не хватило.

Не знаю, успею ль тебя научить,

Как жизнь не растратить и с пользой прожить.

— А главная польза, она, деду, в чём?

Ты мне расскажи непременно о том.

 

Но старец не сразу ответил мальцу.

Поспешность в делах не к лицу мудрецу.

— Задался вопросом — найдёшь и ответ.

Смотри, на дороге оставил ты след,

Но ветер подует и пыль унесёт.

Подумай, полезен ли пыли полёт?

 

— Какая мне польза от ветра, от пыли?!

Никто не узнает, что мы проходили.

— Теперь подними-ка глаза над собой,

Что видишь, дружок, над своей головой?

 

— Я вижу густые, зелёные ветки

Огромного дуба, прохладу дающие.

Мы здесь отдыхаем и птицы поющие,

Но путники, правда, бывают тут редки.

 

Когда-то дорога была многолюдной,

И мальчик с отцом у обочины этой

Дубок посадили. Уж сном непробудным

Спят оба. Но ходит легенда по свету.

Не помнит молва ни имен их, ни званий,

Но помнит дубок, великаном растущий,

Что путникам тень и прохладу дающий,

Стоит величаво их добрым стараньем.

 

Ты можешь добиться успеха в карьере

И славы актера, певца, живописца,

Священником стать и продвинуться в вере,

Но негде от зноя прохожим укрыться,

И сух твой колодец — в жару не напиться,

И если все годы твои и труды —

Лишь ветром гонимые с пылью следы,

Мой друг, ты подумай, а после скажи,

Полезною можешь назвать эту жизнь?

 

А если твои результаты труда

Не только тщеславие тешат и эго,

Но служат другим и угодные небу,

Какой эту жизнь назовёшь ты тогда?

 

Что-то происходит во мне

 

 

Что-то происходит во мне,

И душа томится, не спит.

Я хочу мечтать о весне,

Только ночь мечтать не велит.

Вновь она бессонная здесь,

Стала надо мной и нудит.

Мыслями тревожными влезть

В грёзы о весне норовит.

 

И гудит от напряжения тишь-

Где-то далеко ты не спишь.

 

Твоё сиянье

 

Когда тревожно на душе, всю ночь не спится,

Я вспоминаю о тебе, и вереницей

Картины прошлого плывут передо мною.

Где рядом ты, где вместе мы ещё с тобою.

И я дышу едва-едва, чтоб не разрушить…

Виденья эти так теплы, мне греют душу

Через года и города, и расстоянье,

И вечно будет греть меня твоё сиянье.